- Это, - чародейка положила перед трактирщиком пять оренов, - за аренду стенда, - она махнула в торону доски объявлений, - а это, - ещё десять монет звякнули о деревянную стойку трактирщика, - за номер, который ты мне дашь. Но если хочешь больше, то дай мне номер получше, это в твоих же интересах, - Крестценция Ромерхайм, представительница рода чародейского, косилась в сторону объявления, которое она оставила на доске, для подобных бумажек предназначенной.

Требовался ей ведьмак для охраны. Кого? Себя любимой. Очередной отпуск чародейки имел характер практический. Решив посетить западную часть Редании, Крестценция вознамерилась прогуляться по лесам, собрать редкие травы. Но леса - дело опасное. То там, то тут монстр притаиться - мало радости. Нет, она не была слабым магом, даже наоборот, но, не имея ведьмачьей скорости, чуткости чувств, она вполне могла стать жертвой существа быстрого и тихого. Так что мутант тут бы пригодился.
У неё была слабая надежда, что и вправду кто-нибудь отзовется на объявление. Но более двух дней женщина не собиралась задерживаться в этом городишке, ибо делать здесь было откровенно нечего, а ведьмаки редко куда-либо заходят, учитывая их малочисленность. Оставалось лишь колесить по деревушкам, отдыхая от городского шума и ища себе "помощника".
- Если по объявлению кто-нибудь появится, то сразу же веди ко мне. В любое время суток, независимо от того, чем я занята, - предупредила мужчину Крестценция и кинула ему ещё несколько монет. Тот, в свою очередь, сгреб всё в охапку и куда-то засунул, радостный и довольный. Было бы чему радоваться...
- Это ваше, милсдарыня, - трактирщик протянул чародейке ключ от комнаты, в которую она и удалилась, чтобы отдохнуть с дороги. Был вечер, не поздний, но темный и какой-то пасмурный. Сильно клонило в сон, и, не сопротивляясь магнетизму не самой мягкой подушки, женщина разделась и легла, мгновенно провалившись в сон.

Отредактировано Крестценция Ромерхайм (2012-05-04 16:25:25)

Сладкий сон, без сновидений, что было только в радость, прервали самым ужасным способом. Стуком! Хотя, если по делу, то можно простить такое невежество.
Крестценция поднялась с кровати, сонно потянувшись. Привычка не позволяла игнорировать стук в дверь. Даже будучи дома (замок в Гелиболе чародейка уже считала домом), она позволяла прислуге будить себя в любое время суток, но, конечно же, только по важному делу. Итак, накинув на себя халат (вообще это было сложно назвать халатом), что доходил до середины бедра, а сверху так и вовсе обнажающий плечи, женщина отворила дверь, представая перед мужчинами, что были на половину головы её ниже. Что поделать, найти кого-либо её роста было вообще проблемой.
Оглядев своих посетителей и узнав в одном из них трактирщика, Крестценция перевела взгляд на второго, довольно лицеприятного персонажа, глаза которого говорили: "Ромерхайм, удача тебе благосклонна!!". Ведьмак, одним словом.
- Молодец, - обратилась она к трактирщику, наверняка ожидавшему поощрения. Ну, да будет так. Выудив из кошелька, что покоился на тумбочке около двери, несколько монет, она отдала их сладко улыбающемуся мужчине и, смерив его холодным взглядом светло-голубых глаз, обратила свой взор на ведьмака.
- Проходите, - пропустила она внутрь мужчину. - Сядьте где-нибудь, - закрыв дверь, бросила чародейка и устроилась в кресле у камина. Да, комнатку ей определили хорошую, может быть лучшую.
- Итак, вас привлекло моё предложение, как я понимаю? - внешний вид Ромерхайм ничуть её не тревожил, возраст был такой. Много слишком прожила, чтобы стесняться чего-либо.

Ведьмак держался спокойно, что характеризовало его с лучшей стороны. Непоколебимость вообще ценилась чародейкой, которая сама по себе не позволяла эмоциям брать верх, лишь в редких случаях, когда нервы были на пределе, срываясь на окружающих.
Усевшись в кресло, желтоглазый обратил своё внимание на Крестценцию, оторвавшись от созерцания пола.
Было приятно, что мужчина оказался довольно... миловидным, если конечно к нему можно употребить подобный эпитет. В любом случае путешествовать к кем-то приятным глазом было бы лучше, чем вечно воротить взгляд от своего сопровождающего. Нет, Ромерхайм не отдавала предпочтение внешности в общении с людьми, наоборот, она смотрела на личностные качества человека, но продолжительный контакт, даже деловой (хотя, почему даже? Для Ромерхайм какие-либо другие контакты случались редко либо вообще не случались), должен был быть приятным.
На шутку ведьмака Крестценция скривилась - это было лишним. Она юмора не любила и не понимала, так уж вышло по жизни.
- Запомните, милсдарь ведьмак, у меня нет чувства юмора, - пытаясь изобразить на лице что-то похожее не деловую улыбку, произнесла чародейка. Улыбаться она, к слову, тоже не умела, по крайней мере намеренно.
Выслушав мутанта, Ромерхайм перешла сразу к делу, не желая тянуть резину и мучить уставшего с дороги ведьмака.
- Ну, коли вы по делу, то слушайте, - сложив руки на груди, начала чародейка, - я, честно признаться, не знаю, сколько будет длиться мой...поход, так его назовем. Я намереваюсь двинуться к морю, давно там не была. Но двигаться мы будем через лес, по пути я бы хотела собрать некоторые травы, собственно для путешествия сквозь лесную чащу вы мне и нужны, - она сделала небольшую паузу, следя за ведьмаком, но не надеясь увидеть проявление каких-либо эмоций.
- Оплата будет такова: один день - две сотни оренов, если вам придется сражаться, то буду платить за голову каждого монстра в соответствии с тем ценами, которые установите вы. Расходы я все беру на себя: еда, вода, ночлег, если нам выдастся снимать комнаты в деревне, если что, я готова оплатить и обмундирование. Ваши личные... развлечения вы будете оплачивать сами. Если у вас есть привычки посещать дома публичные, или пить сверх меры, то советую свои страсти умерить и пока что отдохнуть от подобных развлечений. Но, думаю, подобные развлечения не для вас, если я не ошибаюсь в суждениях, - чародейка ухмыльнулась. Её особо чувство юмора веселило только её саму.
- Вас условия устраивают? Быть может будут какие-то свои пожелания? - она чуть иронично взглянула на ведьмака, будто говоря ему:"Ну что же вы молчите?!".

Женщина была довольна. Ведьмак унял свои желания шутить и стал более чем серьезен. Они смотрели друг другу в глаза: она - чуть насмешливо, даже несколько надменно, как и всегда, а он, он смотрел как-то внимательно, изучающе, то ли пытаясь понять чародейку, то ли просто присматриваясь к ней.
- Крестценция Ромерхайм, Сарэф. Я рада, что вы вспомнили о приличиях первым, обычно мне приходится напоминать о них, - выразив свою благосклонность легким кивком, ответила женщина. Большинство её собеседников забывали представляться, если им не напомнить, а мужчины так и вовсе о приличиях не помнили. Встретить вежливого и воспитанного ведьмака было неожиданно, но приятно. Нечто вроде скромного уважения начало зарождаться в чародейке. Немногословность, а значит и ненадоедливость мутанта не могла не радовать, таких людей Ромерхайм, с позволения сказать, любила.
- Что ж, мы, думаю, пока что уладили все вопросы, что над должны интересовать. Так что можете идти отдыхать, я бы была тоже не против доспать положенное мне время. Я вас разбужу, - чародейка поднялась с места и направилась к кровати, мановением руки распахнув дверь. Мотаться из одного конца в комнаты в другой желания не было, слишком уж спать хотелось.
- Спокойной ночи, - сложив на груди руки и выжидающе глядя на ведьмака, произнесла Ромерхайм, ожидая, когда тот покинет комнату.

Да, спать на новом месте и вправду всегда тяжело, когда у тебя есть дом, где ты всё время живешь, и кровать, на которой постоянно спишь. Не раз за ночь просыпаясь от того, что что-то упирается в бок или спину, Крестценция решила, что лучше уж не спать вовсе, чем утром являть собой зрелище человека полуживого.
Но сидеть без дела тоже было довольно грустно, потому, одевшись в свой походный наряд, состоявший из льняной рубахи, кожаного жилета, не менее кожаных сапог и штанов, чародейка собрала волосы в хвост и спустилась к трактирщику, дабы выпытать, где обитает нанятый ею ведьмак.
Сонный мужчина мирно посапывал за стойкой, время было довольно раннее. За столами спали ещё пара пьяниц, пуская на и так ветхое дерево слюни, кто-то храпел, а кто-то присвистывал во сне.
- Ты куда ведьмака определил? - тронув мужчину за плечо, поинтересовалась Ромерхайм. Испуганный столь внезапным поступком, трактирщик подскочил, как ошпаренный, не в силах сообразить что происходит. Но когда она увидел перед собой Крестценцию и таки осмыслил вопрос, то соизволил ответить:
- Он это... как его... на втором этаже, в конце коридора, вам налево, во.
- Спасибо, - чародейка незамедлительно направилась к ведьмаку, наверняка не менее сладко спящему, как и все те люди внизу.
Заглушив заклинанием свои шаги, дабы никто из постояльцев не был разбужен диким скрипом, что издавал пол таверны, Ромерхайм отыскала нужную комнату. Она не привыкла стучаться, не к тем, кого она нанимала. Тихо отворив дверь, женщина вошла в комнату, которая, судя по обстановке, была не самой дорогой.
- Подъем, милсдарь ведьмак. Солнышко показалось на горизонте, пора продрать глазки, - громко произнесла Крестценция, глядя на Сарэфа.

Долго будить ведьмака не пришлось. Он, услышав команду, тут же поднялся с постели, правда с закрытыми глазами, и принялся собираться. Было удивительно, как человек, не смотря даже, куда идёт, где что находится, так быстро собрался. Хотя... ведьмак есть ведьмак, что уж тут говорить.
В итоге открыв глаза, он посмотрел на чародейку, потом в окно, а потом опять на неё. Конечно быть разбуженным в такую рань было неприятно, наверняка хотелось ещё понежиться в постели, но нет, ждать Ромерхайм не была намерена.
- Я так понимаю, пришло время выдвигаться? - поинтересовался Сарэф, когда уже окончательно выплыл из сна.
- Поразительная сообразительность, - Крестценция повернулась спиной к мужчине и направилась к выходу, не собираясь ждать ни минуты. Конечно времени у не было много, но расточительствовать столь ценным ресурсом она не любила, слишком уж мало времени в жизни дано.
Мы движемся на Запад, думаю, до Новиграда. Если денег у меня достаточно с собой не окажется, можно будет вернуться в Гелибол, собственно в котором я обычно и живу, что, думаю, вам только на руку, - они вышли на улицу, где сонно глядя себе под ноги, стояли лошади. Рыжая любимица Крестценции, её безмолвная и покорная слушательница Медь сильно выделялась среди других. Наверное потому, что выглядела она ухоженнее других, статнее, да и вообще, как казалось чародейке, была красивее остальных. Что сказать, за ней она ухаживала, хотя бы потому, что сильно любила.

Пока Крестценция холила и лелеяла свою кобылу, посылая ей всю то любовь, которую она никогда бы не выплеснула на человека, ведьмак успел вернуться зачем-то в таверну и вновь выйти на улицу, чтобы наконец занять своё место в седле.
- Путешествие будет долгим, со мной по крайней мере, - проговорила чародейка, зная, что ведьмак её прекрасно слышит.
Она последовала примеру Сарэфа и тоже забралась на спину своей любимице.
День первый.
Сначала они двинулись по тракту, в тишине и спокойствии. Ромерхайм молчала, ведьмак тоже, видимо не особо хотел тревожить женщину, погруженную в свои мысли. Хотя, на самом деле, ни в какие мысли она не была погружена. Просто спокойно восседала на лошади, выпрямившись так, будто ей кол кой-куда забили. Голову не терзали раздумья, потому что думать было не о чем. В родном городке (он уже успел стать родным) было всё хорошо: год урожайный, приплод скота хороший, кажется даже больше нужного, порядок установлен, стража бдит так, будто им за это золотые горы платят (на самом деле они просто боялись не выполнять свои обязанности), те кто не платил налоги либо были в тюрьме, либо исправились, а преступность, которая таки была, пусть и в небольшом размере, вовсе сошла на нет (практика смертных казней действительно была действенна, когда вешали и дебоширов и убийц). Так что волноваться о Гелиболе не было смысла. Научная деятельность откровенно встала, ибо заботы о городе занимали всё время чародейки. Можно было бы подумать о травках, но всё уже давно было не один раз обдумано, так что это тоже было не перспективно.
Так и промолчав чуть ли не целый день и перекидываясь простыми репликами, путники, уже поздно вечером, свернули в лес, где сразу же их накрыла защитная сфера, на случай каких-либо сюрпризов.
День второй.
Лес был, откровенно говоря, жуткий. Чародейку всегда было сложно напугать или устрашить, но здесь она действительно чувствовала себя неуютно. Деревья были старые, толстые и высокие. Их пышные ветки не пропускали солнечного света, потому травы тут практически не росли. Было влажно, то и дело что-то хлюпало под копытами Меди, да так подозрительно, что казалось, будто она всё время кого-то давит. Неприятное ощущение, ничего не скажешь. Но все свои переживания Крестценция хранила глубоко внутри, внешне, как и всегда, являя собой образец безэмоциональности, спокойствия и непоколебимости. В тот день она даже завела разговор, правда коротки и не информативный, просто хотелось перекинуться хоть парой словечек.
День третий.
Лес начал редеть. Или деревья помоложе пошли? Не ясно, но тут явно стало спокойнее. Было всё: и солнечный свет, и травы, и птички, даже где-то заяц проскакал. Кстати о травах. Тут уже начали встречаться те растения, которые были весьма полезны чародейки. Так что останавливались они чаще, чем в те первые два дня. Конечно хотелось набрать побольше всего, но это было бы проблемно для Меди, тащить такой груз, да и места столько в мешках не найти. В общем, ограничившись скромными пучками,  Ромерхайм продолжила свой пусть, пребывая в лучше расположении духа, если сравнивать с предыдущим днем.

Остальные дни были плодотворнее, причем намного. Всё чаще и чаще слезая с лошади, Крестценция возилась в травах часами. Это пусть и отнимало время от путешествия, но того стоило, да и надо же было размять спину, уставшую от долгого сидения.
Тут то и настигло двоих путешественников первое чудовище. Неприятное, очень даже. Но ведьмак справился, со своей грязной (в прямом смысле) работой. После подобных "потрясений" они вновь двинулись в путь, не забыв расчленить монстра на ингредиенты.
В итоге путники нашли довольно спокойное местечко для ночлега, где (хвала богам! Если они, конечно же, есть) неподалеку была река. А она была очень и очень кстати.
Наблюдая за тем, как старательно разводит Сарэф огонь, Ромерхайм думала, почему же она не помогает в таком простом деле? В итоге она решила для себя, что её никто помогать и не просил (хотя дело пошло бы быстрее), ну а раз не просили, то пусть справляются сами. Когда же костер наконец принял приличные очертания, пришло время вносить деловые предложения.
- Вы бы помылись, милсдарь, а то наш недавний "друг" отнюдь не источал благостные обонянию ароматы, - воняет от тебя дружок, ох жутко воняет, - додумалось чародейке, пока она выражала свои мысли более витиевато и вежливо. Легкая ухмылка осветила до того безэмоцинальное лицо. 
- Но сперва я, - она поднялась на ноги, захватила второй комплект одежды и полотенце и побрела к реке, что так сладко мелькала за деревьями.

Река оказалась на удивление чистой, чуть ли не кристально. В меру глубокая, не очень широкая, а главное - совсем спокойная! Красота, нечего сказать. Раздевшись, женщина нашла местечко, откуда было бы удобнее всего спуститься к воде и, собственно, направилась мыться.
День и так не был теплым, ничего не скажешь, а под вечер так и вовсе было прохладно, так что река, укрытая деревьями, никак не была теплой. Не то что бы чародейка не любила холодную воду... плавать в такой воде было и вправду неприятно, но вскоре привыкнув к столь низкой температуре, женщина позабыла обо всем и и принялась отмываться от грязи.
Позже, когда купание начало затягиваться, Ромерхайм таки вылезла из воды, о чем успела пожалеть (холодно, что скажешь), и направилась обратно в лагерь, радуясь свежести только надетой одежды.
- Ваша очередь уединиться в реке, Сарэф, - усевшись у костра, произнесла чародейка. Голова, замерзшая на ветру из-за мокрых волос, была мгновенно наклонена в сторону костра, откуда веяло теплом.
Длинные волосы требовали внимания, которое с радостью уделила им чародейка, принявшись расчесывать и сушить. Магические способы ухода за своей внешностью она не особо принимала, всю свою жизнь гордясь тем, что её внешность натуральна до последней волосинки на голове.

Ведьмака и вправду не было долго. Наверное занимался одеждой. Благо у чародейки не было таких проблем, ведь у неё была её магия, которой она и пользовалась в столь надоедливых вопросах как стирка и всё тому подобное.
За то время пока желтоглазый отсутствовал, Ромерхайм успела высушить волосы и заплести из в длинную, толстую косу. Сейчас она менее всего напоминала кого-то рода магического, будь на ней простенькое платьице, можно было бы решить, что она простая кметка, пусть и не совсем обычная на лицо.
Затем, разложив все собранные травы, женщина принялась рассортировывать: сначала выкинула все плохие, затем разобрала по признакам полезности и вредности, а затем принялась зачаровывать на сохранность, чтобы не завяли и не потеряли своих свойств. Некоторые она оставила без всяких чар, только потому, что они нужны были увядшими.
Когда с травами было покончено, чародейка убрала из поглубже в мешок, чтобы не выпали, и удобно устроилась у костра, подложив под голову сумку с одеждой и закинув ногу на ногу.
Тут-то и вернулся Сарэф, уже бритый и совершенно не пахнущий, ну, для обоняния Ромерхайм.
- На вашем месте я не стала бы в мокром на холодном ветру сидеть, - заметила чародейка, глядя на ведьмака, - мне работник нужен здоровым, - может это и можно было бы назвать неким беспокойством за здоровье Сарэфа, но те, кто знал чародейку ни за что бы не поверили, что она на это способна.

Она пристально разглядывала ведьмака, сгорбившегося над книгой, в которой что-то, судя по движениям, рисовал. Нет, Ромерхайм было совершенно не интересно, что он там делает, намного любопытнее был сам ведьмак. Что было странно для чародейки, если учесть её нелюбовь к людям. Крайнюю нелюбовь.
В голове созрел вопрос.
- Скажите, - она поднялась с нагретой земли и придвинулась чуть ближе к мужчине, - если бы у вы были вынуждены на время отказаться либо от своих мечей, либо от медальона, то что бы вы предпочли? - недобрый интерес плясал в глазах Крестценции. Вопрос не был с подвохом, просто было интересно, что предпочтет желтоглазый.
- Вы бы остались без защиты или бы без своего... осведомителя, третьего глаза, или как это ещё назвать, мне интересно, - ненароком заглянув в книгу, Ромерхайм опознала там сегодняшнего монстра, причем неплохо нарисованного. Что ж, тоже неплохая тема для обсуждения, но таланты мутанта пусть станут предметом беседы позже.
С чего вдруг нелюдимая чародейка решила завязать беседу? Ничто как хорошее расположение духа заставило её это сделать. Ведь всё лучше некуда! У неё есть её спокойствие и тишина, относительная конечно, она ощущает свежесть леса, никто не обременяет своими жалобами и нытьём. Нет ни одного глупого кмета поблизости! Чем не радость? Да и нанятый работник справляется со своей работой довольно хорошо. Да, определенно есть чему радоваться. По-своему, конечно же, но радоваться.

А вот это Крестценция не любила. Пространные ответы, не дающие вообще никакой информации. Ладно, если уж так угодно, пусть виляет из стороны в сторону, но всё-таки произойдет чудо на этой планете и он ответить на вопрос чародейки.
- И всё-таки вы не дали мне ответа, - она сделала небольшую паузу, наблюдая, как собеседник отложил своё занятие. Это было не обязательно, конечно же, но внимание приятно.
- Меч или медальон? Я хочу четкий, обоснованный ответ, - да, пусть иногда чародейка и увиливала от ответа, но дело это не любила. Она была человеком, которые отвечает прямо, без умалчиваний, если конечно можно так ответить, когда приходится выкручиваться она это тоже вполне способна сделать. Но тем не менее четкие ответы она любила больше.
- Вы не отвлекайтесь, я не против, если вы будете рисовать параллельно нашей беседе, - она изобразила на лице нечто вроде улыбки, но глаза не улыбались. Они вообще были холодны и мертвы. Не было ни живого огонька в них, ни какого стремления, пустые и холодные, а ведь глаза - отражение души. Может быть чародейка уже была мертва? Духовно. Или в ней спало всё то, что могло бы назвать её живой? Не известно, но факт оставался фактом, её взгляд был пуст, пусть и осознан.

Крестценция разочарованно смотрела на ведьмака, который, кажется не совсем её понимал.
- Некоторые супостаты, с которыми вы боретесь, и без меча обходятся, а об их приближении вас ведь медальон и предупреждает, разве я не права? - Ромерхайм, пусть и редко контактировала с ведьмачьим племенем, тем не менее кое-что про него знала.
- Не уж то ни то, ни другое вам так не дорого, что вы готовы с ними расстаться? - поинтересовалась чародейка. На самом деле вопрос вещей близких сердцу был довольно интересен. Наверное потому, что она не могла назвать ни одной такой вещи, что нравилась бы ей более других. Совсем ни одной. Так же как не было и мест, к которым бы она привязалась. Конечно замок в Гелиболе хорош, ничего не скажешь, но в любой момент Ромерхайм могла покинуть его навсегда и даже не пожалеть об этом. Хотя... Нет, она жалела бы потерянную власть, только если так. Людей, к которым бы она привязывалась тоже не было. Был её любимый слуга Айнек, смышленый старичок, который всегда следует за своей хозяйкой. Наверное его-то она и любила более всех (если это подобие привязанности можно хоть немного назвать любовью), и то потому, что он был невероятно смышлен и полезен. Но и этого самого Айнека чародейка бы запросто оставила, не испытывая сожалений.
- Смотрю, вежливость для вас не пустой звук, это приятно, мало кто вспоминает о ней в этой время, - Ромерхайм благосклонно кивнула, чуть прикрыв веки, а после опять посмотрела на ведьмака.

Ответ ведьмака наконец-то удовлетворил чародейку. И, собственно, такой ответ она и предполагала. Ведь если можно выковать ещё один меч, то медальон так просто не получишь. Уж в продаже их точно нет. Хотя разные побрякушки предупреждающие об опасности имеются, но, не такие, нет.
Вопрос же Сарэфа определенно был направлен на то, чтобы выбить Ромерхайм из колеи, но это было не так-то просто.
- Качества? - переспросила чародейка, чуть задумавшись, - не скажу, что я идеальна, быть может даже вовсе ужасна, как человек, не мне судить, - она отвела взгляд, наблюдая, как тени скользят по стволам деревьев, будто где-то так, глубоко в темноте, был ответ, - но все мои качества мне по душе и их менять я бы не стала. Как "плохие", так и хорошие. Но я знаю, что во мне поменяли бы другие, - да, этот объемный список она знала наизусть, уж слишком много претензий выслушала Крестценция за всю свою жизнь.
- Для начала, моя ненависть к окружающим, потом, безразличность к судьбе людей, язвительность, высокомерность, надменность, порой грубость, точнее прямолинейность, хм... мне кажется, что я что-то упускаю... - Ромерхайм задумалась, в чем ещё её обвиняли люди? - Эгоцентризм, гордыня, и множество других замечательных качеств. С ними бы я тоже не рассталась, - она сложила руки на груди, давая понять, что список, пусть и не окончен, полностью оглашен не будет, и не просите.