Гул множества копыт сменился нарастающим бряцаньем. Завязшая в собственных трупах тяжелая кавалерия Каэдвена потеряла основное преимущество - взятый разгон погасился. Теперь это уже не было столь страшно. Во всяком случае издалека. А тяжелая кавалерия, следовавшая за Катажиной широким клином вошла в завязшие ряды одоспешенных конников, пробивая брешь, чтобы предоставить возможность следовавшим за ними конникам Аэдирна и Алого Сокола прорубиться глубже, неся смерть и разрушение.

"Бей-круши, Кондотьеры! Отработаем звонкую монету!- кричал капитан, размахивая мечом.- Бей-круши, ребята!
-Бей-круши!- хором отозвалась хоругвь. Капитана сняли стрелой в горло, однако Вольные рубились как черти. Любимая работа приносила любимые монеты. Но гибли на ней и любимые друзья.. С другой стороны, остальным больше достанется."

"Зад чешется, мочи нет.."- Фольстин фон Дустав ерзал в седле, пытаясь почесать зад о него. Грохот и лязг нарастал, поэтому рыцарь ерзал все сильнее, понимая, что в скором времени будет не до того. И до того он увлекся этим занятием, что не заметил, как шлем в форме медвежьей морды упал на истоптанную тысячей копыт землю. Вместе с головой.

Был бы отряд Девы из Бжева больше на полтысячи, он бы прорезал ряды каэдвенцев, как стальная игла прошивает ткань. Однако.. Если бы у бабушки вырос бы хрен, то она бы стала дедушкой. Внеся немало разрушений, аэдирнцы завязли. Началась кровавая рубка. Железо встречалось с железом, сталь звенела о сталь, плоть врезалась в плоть, ржали лошади, фыркали всадники, пердели краснолюды, а земля пропитывалась кровью, чтобы через какой-то год здесь взошли неизвестные цветы, а место стало зваться проклятым.

Айван с тревогой смотрел на простирающийся вид. Пока перевес в позициях и в людях был на стороне союзных войск Аэдирна и Алого Сокола. Баллисты лупили так, чтобы наверняка не попасть по своим. Эльфы решили обойти завязшее в мясорубке войско по дуге рядышком с лесом, чтобы нанести визит лучникам.. С пригорка все было видно.. В том числе и дым, густой, как кисель, черный как деготь, со стороны штаба Единорога. Каратели показывали, за что им хлеб выдают..

Волчья Лапа был душегубом со стажем. И детей он распинал, и девок осеменял без их дозволения.. И мужикам причиндалы в рот засовывал, чего уж там. Всякое он повидал в своей жизни, которая трижды могла оборваться, но проносило как-то мимо смерти. Был он стар и некрасив, но дело свое знал, рубился клевцом как надо. И нашивка в виде волчьей башки на рукаве оскалилась, словно стремясь укусить любого, кто пожелает ее сорвать с этого плеча.
Удар клевцом на всем скаку разносит голову на мелкие кусочки, а если приходится в тело, то превращает молодое радующееся жизни тело в кучу мяса, костей и дерьма. Лапа знал, чем он будет похваляться - взять в плен маршала с идиотским именем, чем не повод похвастать?

Отряд гвардейцев из сотни всадников увидел непотребство у себя за спиной и командир отдал приказ развернуться. Без боеприпасов и жорева воевать ну никак невозможно. А еще может до хорунжего повысят за спасение его маршальской задницы. Сотня всадников приближалась к запасам продовольствия и оружия, где вовсю резвились Каратели.

Кто-то подпалил шатер цирюльника, у которого валялись магики.

Фортрейн сразил отвлекшегося противника, Фальвик же блокировал удар с другой стороны, предназначенный тому, кого он поклялся защищать. Ужасной силы удар располовинил нападавшего в тяжелых доспехах до самого седла. Сломался и меч, которым он был нанесен. Телохранитель советника достал топорик и продолжил тереться рядом с Фортрейном. Клятва есть клятва.

мастерский с одобрения мастера

Отредактировано Айван Окь де Лот (2012-07-08 10:24:57)

Топор вонзился в грудь какому-то несчастному. Зигфрид отбил удар копья, тыкая топором в лицо врагу и ударяя в голову.
Огонь весело заплясал в такт безумству, царившему в лагере. Это было только начало. Или конец?
Неожиданный удар, определенно, имел успех. Карателям улыбалась Фортуна.
Экс-наемник понесся по лагерю вслед за остальными, на ходу убивая врагов.
Баллисты грохотали и стреляли так, точно хотели пропахать каждую пядь земли. Рев от сражения, точно стенами окружил поле битвы, не давая проникнуть и выйти.
«Хорошо не у нас стреляют, а то оглохнуть можно ж!»
— Бей-убивай!
— Бей-убивай!
Зигфрид зарубил еще одного, развернулся, недоуменно глядя на отряд, скачущий на них, и явно не с добрыми намерениями.
"О, черт! Не все так гладко…"
Он наехал еще на одного каэдвенца, но его окружила парочка других. В первого он метнул топор, хотя расставаться с ним совершенно не желал. А от удара второго заслонился щитом, который, о, Счастье! он все-таки взял в битву. Быстро достал меч, рубя им наотмашь — разрубая грудь противнику. «Ну, и не такое бывало!..»
Но угроза стремительно приближалась.
Он хотел было крикнуть о приближении врагов, но остальные Каратели уже и сами все увидели.
Коняга недовольно заржал. Зигфрид прикусил губу. Нет, не заканчивалось — продолжалось.

Айван смотрел на разворачивающуюся картину. Там, в глубине сражения было жарко. Кровь лилась рекой. Друзья, враги, незнакомцы и знакомые несколько лет.. Все рубили в капусту друг друга по приказу двух королей, одному из которых захотелось отгрызть кусок территорий другого.. Рубили, кололи, топтали, вцеплялись зубами. И погибали.
Магистр скрипел зубами от бессилия. Отрава в крови не давала возможности даже поднять меч, не то чтобы рубиться в гуще сражения. Чертовы политики не признают никаких правил ведения войны. Может быть хотели убить, может - запугать. Однако пока что ни то, ни другое у них не вышло. В отношении маркиза, во всяком случае. Сейчас по его приказу погибнет немало народа. Дело привычное, что уж там говорить.. Вернее, так порой кажется. А вот не досчитаешься кого в строю после боя - как серпом по яйцам. Неприятно и тошно было смотреть на трупы юнцов, что сгинули в горниле первого боя. Ветераны хоть сколько-нибудь пожили.. Однако самое паскудное было терять проверенных временем и многочисленными стычками, крупными и не особо, друзей и товарищей.
Пройдет ли свой первый бой в толчее живым сэр Фортрейн? Минька год как учился фехтовать и драться. Однако ни в какое сравнение не идет настоящая драка в общей свалке с честным поединком. Если в поединке можно отследить действия противника, то в бойне ты можешь запросто начать фехтовать с одним и тут же получить в бок от второго.. А если защитишься , то схлопотать стрелу в горло или копье в грудь - плевое дело. Впервые побывав в масштабном сражении, редко кто остается с сухими штанами.
-Честь! Порядок! Мужество!- рявкнули орденские командиры почти одновременно. И Орден ответил слитным ревом девиза.
Лупили баллисты. Копья врезались во всадников, прошибая троих кряду, вонзались в коней, протыкали землю, свистели над головами всадников и под брюхами скакунов. Адская машина краснолюдов давно осталась позади знаменитого квадрата.
Кровосос недовольно фыркал. Он не подпускал близко ни людей, ни коней. Он рвался в бой, но боялся, что всадник выпадет. Храпел, бил копытом, но без приказа не пускался в гущу событий. Приплясывая на холме, скакун косил взглядом на поле боя.
Великий Магистр Ордена Алого Сокола темерский маркиз Айван Окь де Лот смотрел, как приближается латная пехота командора Сайка. Довольно быстро, учитывая, что строй остался ровным.
Грохот, крики, стоны.
-Держать строй, курвины дети! Ни шагу назад без приказа!- увидеть разгневанного командира для солдата страшнее, чем сразиться с тысячей страховидл одновременно.- Оттрахаем их в задницу!
Дружный рев сотен глоток одобрял идею насильственного мужеложства по отношению к каэдвенцам.

Зигфрид дал шпоры коню по команде капитана. Понесся вслед за карателями, понимая, что все не очень хорошо. Более того, все очень плохо.
На скаку каратель убил еще одного пехотинца, немного отстав от своих. Но быстро догнал, неистово шпоря коня.
— Бей-убивай!!! — Дико закричал Барга, а его голос слился с другими, в том числе, и с голосом Зигфрида.
— Бей! Убивай!
Два отряда, обезумев, мчались друг, желая изрубить, истоптать, исколоть врагов. Но сшибаться с ними было бы даже не безумством, нет... самоубийством. Так и вышло, ибо гвардия оказалась слишком близко. Зигфрид закрылся щитом — почти разбитым, и поднял меч, надеясь убить хоть одного.
Эльфы. Презренные нелюди. Спасли презренных людей. Врезавшись в плотный строй тяжелых, унося за собой первых. Но не могла их легкая кавалерия соперничать, с закованной в броню гвардией. Они начали умирать. Вместе с карателями. Вместе с каэдвэнцами.
Зигфрид рубился с двумя, защищаясь остатками щита. Напирали. Давили. Кони неистово ржали, люди кричали и выли, кровь была повсюду, словно лилась откуда-то с небес...
"Так, наверное, умирают. А я думал по-другому. Так умер и товарищ мой. А я общал выжить. И выживу, черт побери!"
Каретель мельком глянул на капитана Андре. Тот дрался с ледяными, спокойными, страшными глазами. Зигфрид не знал, как выглядит он. Да и знать не хотел.
Меч просвистел над головой. Близко. Слишком. Дыханье перехватило, меч ринулся вверх... Что будет дальше? Он не знал. Никто не знал.

Отредактировано Зигфрид из Цинтры (2012-07-17 11:11:29)

Зигфрид уж думал, что вот он — конец. Ан, нет. Первого он рубанул по груди, а второй, застынув, со стекленеющими глазами свалился с коня. Выручил эльф. "Черт!.."
Каратель скрипнул зубами, продолжая сражаться. Нет, конец был не сейчас. Но, очевидно, скоро. Эльфы и каратели падали под натиском тяжелых. Просто умирали.
Сражаться! Нет, не за Аэдирн! За друга и за Орден! А больше ничего и нет.
Зигфрид бился как мог — нещадно рубя и отбивая удары. Так бились все: и капитан, и каждый каратель, что был жив, и каждый эльф, что еще держался в седле.
Вдруг, в плече стало больно. А потом, по руке потекла кровь. В голове застучало, забилось, зазвенело. Зигфриду повезло — он, не раздумывая, рванул коня в сторону, и меч врага рассек воздух. Щит из руки выбило сразу же. Экс-наемник рубанул наотмашь. Что-то упало под копыта коней.
— Бей курву! Бей их! — Бородатые, низкорослые, коренастые, с топорами и секирами. Никогда никто из карателей не был так рад краснолюдам. Краснолюдам! Точно нож в масло, вошли они в строй каэдвенской гвардии.
— Бей! Руби! — И с новыми силами рванулись эльфы и каратели, вместе с краснолюдами, зажимая врага в кольцо. "Ах, ведь еще не конец!"
Зигфрид кого-то бил, кого-то рубил, колол, конь топтал... Каратель был в каком-то безумии, боль от раны ушла, лишь правая рука ритмично подымалась и опускалась.
И дрогнула гвардия Каэдвена. Медленно и неохотно, но дрогнула, засомневавшись, погибая все быстрей и быстрей.
"— Слушай, Зигфрид, дружище... Заруби гадов, собак и сволочей как можно больше. Всех руби... И вступи в Орден... Сокола. Вступи... — Человек закашлялся, плюясь кровью. — Славно мы бились, ох славно. Руби их, руби... И в Орден... — Затих.
Зигфрид, испачканный кровью: своей, друга, вражеской, тряс товарища, рычал, скрипел зубами. Потом, не помня времени, поднялся.
— Я убью столько, сколько будет нужно. И вступлю в Орден.
Ночь поглотила мир, а одинокий путник ехал по тракту, пытаясь выглядеть спокойным.
Краснолюды дико орали, в основном, конечно же, матерились и рубили. Да, как они рубили... Каратель аж засмотрелся.
Но, очевидно, Фортуна вновь покровительствовала им.

Отредактировано Зигфрид из Цинтры (2012-07-19 18:51:51)

Тяжелая пехота - грозное оружие. Нет никого равных им в пешем бою, нет более великих воинов и славных мужей.
Лилась кровь. Гибли кони, люди, эльфы, краснолюды. И не было этому бою, этому пиршенству костлявой ни конца, ни края.
Стая черного воронья веселым с карканьем кувыркалась в небе, кружа над полем битвы, опускаясь к земле изредка, наслаждаясь теплым мясом и плотью. Птицы выклевывали глаза, портили лица, лакомились и  трапезничали. Только старый ворон устало оторвался от стаи и, лениво взмахнув крыльями, полетел прочь. Старик, испивший на своем веку немало крови и повидавший немало битв, никак не мог взять в толк - для чего проливается вся эта кровь? Ведь двуногие не жрут трупы себе подобных. Ведь не пиршенствует победитель трупом врага. Не было в этой битве ничего такого, что могло бы быть понятно и доступно старой птице. А может, она была мудрее всех присутствующих?
Барга бил. Силы покидали капитана, но он бил и рубил, колол и резал.
Если бы не краснолюды, если бы не тяжелая пехота. Всё было бы кончено.
Вот промелькнули рядом конники Алого Сокола. Свои, буквально родные физии и лица.
А вот конники Аэдирна, несутся сломя голову в направлении шатров Каэдвена.
Андре остановился. Каратель никак не мог отыскать взором Катажину.
Битва? Его битва кончалась. Угасала.
Но не погас дух в карателях.
- Не разбредаться! Поддерживать тяжелых! Руби курву! Руби их! Честь! Отвага! Мужество!
Меч пропел в который раз. Алая кровь застилала небо.

Зигфрид ударил еще раз, тяжело дыша. И вновь брызнула кровь. Ее было много, так много, что казалась, она может залить мир. Или уже залила. Он не знал. Еще удар. И кровь. Повсюду. Везде.
Каратель уже не мог кричать что-нибудь воинственное, патриотичное, не мог даже просто орать, лишь только рука поднималась и опускалась, да кровь хлестала всюду. И стоны. Крики. Проклятия.
Здоровенный каратель, похожий на матерого волчару, сражавшийся рядом с Зигфридом, обернулся, глянув назад. И упал, с проломленной грудной клеткой, под копыта лошадей.
"Если такие умирают..."
Краснолюды не уставали материть врагов, но рубили их они еще лучше. Конный отряд Алого Сокола пронесся рядом. А за ним — конница Аэдирна.
"Кажется, мы победили... Или нет?.."
Зигфрид ткнул топором в лицо врага. Тот отпустил поводья, секира краснолюда снесла его с лошади, а конь какого-то карателя — растоптал.
Рука, привычная, поднималась и поднималась — но усталость медленно-медленно кралась по всему телу. Каратель скрипнул зубами, уводя коня в сторону.
— Не разбредаться! Поддерживать тяжелых! Руби курву! Руби их! Честь! Отвага! Мужество! — закричал капитан. Кто-то крикнул в ответ, кто-то просто завыл, зарычал.
Крик придал силы. Зигфрид скрипнул зубами, хотя и не слышал этого скрипа, ибо повсюду стоял непроницаемый, осязаемый гул, давивший, точно глыба.
Каратель продолжил рубить. "Еще немного бы продержаться. Мы победим. Победим. Только бы продержаться".
Казалось, что нет синего неба, нет сверкающего солнца, ничего. Лишь кровь и блеск клинков. "Когда началась битва — был день. А что же сейчас? Отчего-то темно. Как ночью. Или это в глазах? А где же солнце? Или тот алый, будто налившийся кровью, шар — оно и есть? Не похоже".
Удар за ударом. В который раз.

"- Фу! Ну и уродина!
Девчонка обхватила коленки и зарыдала гораздо громче прежнего.
Ватага мальчишек, корчивших рожи, весело прыгала вокруг неё, обзываясь жабой, рыбьим хвостиком и курвой. Девчонка ревела.
Никто из выходящих из таверны людей не обращал внимания. Никому не была дела до грязной оборванки из трущоб Венгерберга. Неожиданно, кто-то из постояльцев остановился. Затем послышалось негодующее мальчишеское мычание и резкий шлепок.
- Ай! За что!?
- Катитесь отсюда! Пшли! Пшли прочь, воронята!
Девчонка открыла глаза. Забияк и след простыл, а перед ней, опустившись на корточки, сидела молодая девушка лет шестнадцати, с веснушками по щекам и носу и ясными чистыми глазами.
- Ну, хватит плакать? Как тебя зовут? Не бойся, эти тебя больше не тронут! Не будь я Каська из Бжева!"

Всё было кончено.
- На лагерь! На лагерь! Ату их! Ату!
Краснолюды хохотали и орудовали секирами, безупречно вышибая конных с седла и не давая опомниться пешим.
Андре рубил нещадно, словно явившийся из Преисподней дьявол. Рубил, бил и колол. За себя, за павших, за Катажину, за Аэдирн!
Бить!
Фальвик Нильфгаардец уверенно сшиб негодяя, который пытался покуситься на жизнь молодого господина.
Из-под доспехов гиганта стекала кровь - его собственная и живая. Рыцарь не замечал. Лишь дернул коня Фортерйна в сторону, выводя из общей мясорубки.
- Шлем! Поправьте шлем, господин! Я прикрою!
Поле гудело от ярости. Дело близилось к завершению.
Совершенно неожиданно и ясно Фальвик увидел то, чего не жаждал увидеть.
- Я вижу! Вижу! Победа!
Никто не понимал. Никто не слушал.

Всё было кончено.
Алая горячая кровь нещадно давила, мешала дышать и застила глаза. Катажина из Бжева не была убита, но разница между жизнью и смертью для неё казалась не столь великой, как пару часов назад. Испачканные в чужой и своей крови руки, растрепанные волосы и потрескавшиеся губы. Чистые, светлые глаза смотрели в небо, удивляясь кружащим воронам и ликам матери и отца, которые навещали её так давно, еще в детстве, во сне.
И даже в этот самый миг, среди кучи трупов, крови и отрубленных конечностей, никто не мог бы сказать, что Каська из Бжева, девка-рыцарь, подобранная давным-давно наемником Андре Баргой из Аэдирна, некрасивая. А те, кто смог бы подавился своими словами.
Она с трудом перевалилась на бок, приподнялась на локте, помогая здоровой рукой.
Битва катилась своим чередом: Алый Сокол и тяжелые конники Аэдирна уверенно вырезали тех, кто заслуживал этого. Настигали дезертиров каратели Андре. Самого лысого капитана Катажина разглядеть не смогла. Но явно увидела то, от чего сердце её сжалось и затрепетало.
Над лагерем Каэдвена, над шатром Женгофорса, непобедимого маршала, лениво и словно смущаясь, поднимался белый стяг. Они сдались! Победа! Победа!
Катажина из Бжева улыбнулась, обхватила ногу верного коня Фалада и потеряла сознание.

Женгофорс из Каэдвена нервно кусал губы.
Вести были неутешительные.
Проклятые баллисты, которые просмотрела разведка испортили всю малину и обоссали капусту. Такое блюдо было невозможно жрать.
Дезертиры перли с поля боя, но не успевали затеряться в береговых камышах и болотцах.
Глупцы!
Всё пропало, абсолютно всё.
- Что прикажите, маршал?
Король снимет с его плеч голову. Торжественно и с помпой. А Аэдирнцы начнут медленно и мучительно убивать, если возьмут его в плен. Всё пропало. Абсолютно всё.
- Поднимайте белый флаг. Пусть трубят.
- Что? Не может...
- Я сказал - пусть трубят. Умейте проигрывать с достоинством, сучье племя.
Адъютант покинул шатер.
Через пару минут белый флаг был поднят, а боевой рожок трубил отход. Маршал Женгофорс этого уже не слышал. Стеклянные глаза его нелепо смотрели в примятую ногами землю, а из рта стекала тоненькая струйка отравленного вина, исторгнутого желудком.

Айван увидел, как Единорог пятится, потом увидел, как тот показал розовую задницу, в которую грех было не клюнуть. И Сокол клюнул, а Аэдирн.. Аэдирн вогнал толстый кол в самую дырку. Битва закончилась, началась бойня, добивание упавшего, захромавшего конеподобного зверя, который разваливался по дороге к безопасности.
-Оперились, птенцы,- прошептал он. Долгожданной каверзы от маршала Магистр не дождался, что не могло не радовать. Бой прошел честно. Баллисты прекратили метание копий, не потому, что опасались попасть по своим в запале боя, а потому что кончились метательные снаряды.
Слышались победные кличи, улюлюканье всадников, размытые ругательства краснолюдов..
Сердце колотилось, как после первой победы на турнире среди студиозисов Военной Академии. Наверное, поэтому Великий Магистр Ордена Алого Сокола не сразу заметил подкатывающую дурноту. Его вырвало желчью и, видимо, бульоном, которым его отпаивали во время беспамятства, вызванного отравлением.
Если бы скакун, на котором восседал маркиз был чуточку глупее или ленивее, Айван непременно бы выпал из седла. Перед глазами помутнело. Видимо, отрава не совсем вышла из крови, а затаилась. Теперь же снова ударила по организму, разбуженная быстрыми потоками крови.
"В обблеванном доспехе встречать армию победителей.."
Несмотря на паскудное самочувствие, близкое к обмороку, бывший капитан Кондотьеров вяло улыбнулся собственным мыслям.